Фелляция на обочине
О главной проблеме России – сажать, лечить или кончать с этим?
Итак, резюмируем. По индексу свободы экономики Россия заняла 144-е место из 179. По индексу коррумпированности – 143-е место из 182.
Россия продолжает обсуждать, что из этого следует. Борьба с коррупцией стала столь же вечной темой нашей страны, как и сама коррупция. Недавно в очередной раз к этому призвали первые лица государства. Премьер-министр в своей недавней программной статье «Россия сосредотачивается — вызовы, на которые мы должны ответить» назвал проблему коррупции едва ли не в первых строчках. Но помимо лозунгов ничего не меняется. Даже технологии: разве что теперь борьба с мздоимцами поручается не опричникам, а «антикоррупционным комиссиям», обильно создаваемым как в столице, так и в городах и весях. Возглавляют их, как правило, топ-чиновники со стажем, то есть именно те, благодаря которым (если взять за истину утверждение «Коррупция разъедает российское госуправление») проблема мздоимства и остается ключевой.
Кто-нибудь верит в способность этих комиссий решить ее? Едва ли. И не только потому, что лисам нельзя стеречь курятник. Проблема еще и в том, что до сих пор не очень понятно: где начинается российская коррупция.
…Мою коллегу, ответственную за обеспечение офиса расходными материалами, в одной известной компании по поставке канцтоваров недавно спросили: «Какую будем ставить цену в счете?» Коллега удивилась: «Как какую? Ту, о которой мы договорились с учетом скидки». Канцтоварный клерк снисходительно улыбнулся: «Ну, а какой в счет закладывать ваш интерес?»
Полагаю, он искренне не согласится, если узнает, что одновременно оскорбил девушку, нарушил Уголовный кодекс и совершил аморальный поступок. Скорее всего, сам он это называет «технологией эффективных продаж». Более того, уверен: если привести в этой статье название компании, о которой зашла речь, ее представители не бросятся выяснять, какой мерзавец портит им клиентов, а подадут в суд на Bankir.Ru за диффамацию и будут уверены, что так защищают свою честь и репутацию.
…Мой знакомый, интеллигентнейший во внешних коммуникациях человек как-то искренне удивился, почему я только три года проработал в системе госуправления. «Был интересный проект, делали его. Потом наступили более рутинные времена – что еще там делать?» – ответил я. «Как что?!» – удивился мой собеседник. – «Воровать!»
…Другой знакомый, тоже выходец из интеллигентной семьи шестидесятников, ныне крупный «маркетинговый» начальник в известной государственной корпорации, с зарплатой около $10 тыс., регулярно приезжал в небольшую полиграфическую фирму, у которой заказывалась всевозможная промо-продукция, за «откатами». Когда его брата я спросил, каким чудным образом это абсолютно бесконфликтно сочетается с теми идеалами и принципами, которые он так часто декларировал в нашей университетской юности, он ответил: «Ну, ему же надо обеспечивать семью. В отличие от тебя, он ответственный муж и отец…»
Во всех трех случаях все это было сказано абсолютно искренне. Значит, коррупция – это когда ворует министр? А когда мы, все прочие, – это не коррупция? Ничего личного, только бизнес?
…Яркий новый банковский проект на российском рынке. Много красивых слов, заявка на инновационность сочетания классического банка с инноваторским подходом IT-рынка. Заходит речь о пиар-бюджетах и выясняется, что яркий проект рекламируется исключительно там, где «заложен интерес», «предусмотрен откат», «есть процент».
Но все это – лишь полбеды. Коррупция может вообще быть обезличенной. Когда взятка предлагается не конкретному мерзавцу, а целой компании.
…Из другого известного банка как-то звонят в редакцию: «Пожалуйста, снимите негативную новость о нас». – «Она что, не соответствует действительности?» – «Соответствует, просто просим снять». – «Если соответствует, то с какой стати?» – «А мы вам рекламный заказ прямо сегодня сделаем на полмиллиона…» – «Вы что, взятку нам предлагаете взять?!»
На том конце трубки удивлены (опять – искренне!): «Ну, почему вы так реагируете? Мы же не вам деньги предлагаем, а вашему порталу…»
Иными словами, мы не вас лично считаем шлюхой, а весь ваш коллектив, а заодно и ваших читателей. Но взятка остается взяткой: новость мы не убрали.
Мой друг, склонный просчитывать и моделировать всевозможные ситуации, узнав об этой, спросил: «А как бы поступил Bankir.Ru, если бы предложили полмиллиона не рублей, а долларов?»
Черт, хороший вопрос! Но он лишь на первый взгляд кажется сложным. Потому что ответ на него понятен: «Это то же самое, что решать, за какую сумму вы начинаете рассматривать для себя возможность сделать минет на обочине».
Написал слово «минет» и предвижу возмущение некоторых читателей. Даже заголовок смягчил, убоявшись. Как можно так писать! Пошлость и низость!
Наверное, да. Вот только непонятно, почему минет нас возмутить способен, а «откат», «процент» и «свой интерес» воспринимаются как норма? Может быть, где-то тут и кроятся истинные проблемы российской коррупции? Блядство с деньгами – оно как-то априори стало считаться пристойнее, чем обычная пошлость.
P.S. Новое слово в борьбе с коррупцией недавно сказано в Татарстане. Здесь предложили считать взяточничество не преступлением, а заболеванием. Соответственно, взяточников – не сажать, а лечить. Уже организован первый курс. Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно. Прав г-н Путин (а еще ранее – Bankir.Ru): России действительно пора сосредоточиться. И начать называть воров – ворами, шлюх – шлюхами, а дерьмо – дерьмом. Иначе так и будем… на обочине, по соседству с Угандой, Зимбабве и другими схожими по степени «заболевания» странами.